Хотя критика желания писать не отбила, похвала вызывла желание поскорей написать дальше. А ну, что у меня на этот раз вышло. Основной вопрос. Ничего если мя сменил повествование на воспоминания в этой главе, а вернусь к событиям настоящего аж в следующей? Или надо обязательно вернуться из воспоминаний к настоящему в этой же части?
Подопечный (часть вторая)
Чинк пришел в себя. Он лежал на полу, на матрасе в небольшой комнатке, одна из стен которой представляла собой решетку. Окон в ней не было. За решеткой был коридор с другими такими же камерами. Матрас лежал у самой решетки. У противоположной стены, в углу, стояло ведро с крышкой. Ближе к решетке, висел рукомойник, под ним была раковина, и мыльница с куском мыла. Под рукомойником стояло ещё одно ведро. Больше там ничего не было.
Обожженные места болели, но не так сильно как раньше. Ожоги были смазаны кокой-то мазью, некоторые места были перебинтованы. Чинк попробовал было встать, но пальцы так болели, что долго стоять на них было очень трудно, поэтому он лишь привстал и посмотрел за решетку в коридор. В одну и в другую стороны, насколько можно было выглянуть, тянулись такие же камеры, все они были пусты. От проделанных усилий Чинк почувствовал сильную усталость. Он лёг и снова уснул.
Разбудил его лёгкий, но настойчивый стук о решетку. С другой её стороны стояло три человека. Один был в белом халате. Он держал в руках медицинский чемодан, какие носят врачи скорой помощи. Двое крепкого телосложения были одеты в синие комбинезоны с поясами, к которым крепились дубинки. Один из них стучал ею по пруту решетки. Увидев, что Чинк проснулся, белохалатник сказал:
— Доброе утро! Просунь, пожалуйста, лапки через решетку.
Он немного нервничал, но старался говорить ласково.
— Трасти – ответил Чинк, и стал выполнять распоряжение.
— Нет, чуть-чуть не так. Одну сюда, а другую сюда – сказал человек, подойдя ближе и показывая пальцем на два разных просвета между прутьями – вот так, молодец, и задние так же.
Как только Чинк это сделал, охранники надели ему на ноги и руки наручники. После этого один из них открыл двери, переступил через прикованного к решетке белка и, приподняв его голову, надел намордник. На этот раз челюсть была стянута не так сильно, как в прошлый раз. Тогда и остальные двое вошли в камеру таким же неудобным образом. Один охранник стал у изголовья, другой у ног, а тот, что в белом халате, присел за спиной у Чинка и стал рыться в чемоданчике.
— Что со мной путет? – обеспокоенно прочирикал Чинк сквозь намордник.
— Ну, сперва мы тебя подлатаем – уже более расслаблено и непринуждённо ответил врач.
— А потом?
— А потом тебя проверят. Не переживай хвостатенький, всё будет хорошо.
Ответив, он начал смазывать ожоги чем-то, что выдавливал из тюбика.
— Потерпи, потерпи – сказал он, заметив, что Чинк поморщился от боли.
Исчерпав содержимое одного тюбика, он достал другой и продолжил. Когда он обработал все доступные ожоги, в том числе полностью обгоревший хвост, охранники осторожно приподняли пациента сначала за плечи, потом за ноги, чтобы врач мог обработать нижний бок. Пока шла процедура, он задавал Чинку вопросы.
— Пушистик, а как тебя зовут? Моё имя, кстати, Райс.
— Чинк.
— Понятно, это прозвище в вашей стае. А как тебя звали до того как ты изменился? Кто твои родители? Где ты жил?
— У меня проплемы с памятью.
— Хм, а ну-ка проверим насколько.
Он стал задавать разные вопросы, касающиеся этого мира. Чинк ответил в меру того, что смог расспросить у друзей.
— Да, если не врёшь, потёрло тебе память конкретно. Ладно, полежи пока немного. Сейчас тебе принесут поесть. Кстати, ты кто по питанию: плотоядный, всеядный, вегетарианец?
— Всеятный.
— Ясненько. Жди.
Собрав чемоданчик, он, вместе с охранниками, опять переступив через Чинка, покинул камеру.
Этот расспрос навеял воспоминания…
Чинка, которого в миру звали Сергей, пригласили пройти практику в очень именитом НИИ, с последующей перспективой там работать. Это была великолепная возможность. Он явно недоумевал, чем обязан такому, внезапно свалившемуся, счастью. Среди обучавшихся с ним были куда более выдающиеся студенты. И никто из них, насколько было известно, даже в планах не держал там работать. Это должно было бы показаться подозрительным, но Сергей был так осчастливлен этим предложением, что его даже не насторожила подписка о неразглашении всего что увидит. Наоборот – его восторгу не было предела. Секретность — значит что-то очень серьёзное, плюс, узнавшего секретные сведения, скорее всего, гарантированно оставят. Немного огорчало то обстоятельство, что к интернету доступа не будет весь период работы. Ну что ж «Наука требует жертв!».
Окрылённый такими перспективами, он приехал на место своей практики, а, более чем вероятно, и работы. То, в чём будет заключаться работа, превзошло абсолютно все его ожидания. В институте было сделано просто сенсационное открытие – открытие прохода в другие измирения! Другие миры были как почти точной копией Земли с небольшими отличиями, так и совершенно не похожими.
Причём было замечено – то, в какой мир откроется проход, зависит от предпочтений и симпатий проходившего. Например, убеждённые коммунисты попадали в мир, где СССР жил и здравствовал, а то и вовсе произошла победа «Мировой Революции». Это не означало, что можно было выбирать себе мир по заказу. Единственный, затесавшийся в группу, молодой учёный-любитель фэнтэзи попал не в край драконов и эльфов, а в мир, где наука осталась на уровне средневековья, но местные жители оказались подвержены мутациям, делавшим их кожу разноцветной, а так же видоизменявшей части тела, что делало их похожими на персонажей этого жанра.
Так уж сложилось, что среди работников этого учреждения не нашлось больше даже мечтавшего о контакте с инопланетянами. В следствие чего были просмотрены биографии и характеристики студентов, обучавшихся в родственном направлении, с упором на увлечения. Увлечение Сергея антропоморфными персонажами (чего он не скрывал) показалось исследователям подходящим.
Наконец все инструктажи и подготовка остались позади. Аппарат был настроен на организм Сергея чтобы, по прошествии условленного времени, вернуть его из любой точки иного измирения – живого или мёртвого. Во избежание второго варианта при Сергее было небольшое устройство, размером с фонарик, которое активировало аппарат на экстренное возвращение.
Всё произошло быстро. Вспышка света и Сергей оказался в лесу. Деревья, на первый взгляд, выглядели вполне по земному. «Антропоморфы, которых он так ожидал увидеть, в поле зрения пока не попадали. И он отправился на поиски. Конца-края лесу не было, после нескольких часов безрезультатных блужданий Сергей начал уставать .
Через некоторое время пребывания в этом мире у него возникло и начало набирать силу странное чувство. Непонятно откуда взявшаяся и практически ни на чём не основанное ощущение что он может хоть сию секунду начать превращаться в того кем уже так давно мечтал стать. Он прямо-таки устал отмахиваться от этой сумасшедшей идеи. Наконец она переросла полную уверенность, и возникло просто нестерпимое желание начать прямо сейчас.
Он остановился. В голове возник образ его фурсоны (именно в голове, а не перед глазами, так как всё окружающее он видеть не перестал), причём не просто внешний вид, а и внутреннее устройство с полным пониманием как будет функционировать каждый орган. Похожее на белку существо, с зелёным окрасом шерсти и головой как у белки-летяги (более круглая, чем у белки, с большими черными глазами и маленькими круглыми ушками). Немного поразмыслив, Сергей решил несколько изменить проект, так как в реальной жизни полностью соответствовать фурсоне создало бы некоторые трудности. Сделал глаза менее чувствительными к свету, в результате чуть худшее ночное зрение, но зато на ярком солнце он не будет слепнуть. А так же вегетарианский рацион заменил на всеядный, – кто знает как здесь с добычей пропитания! Про то что ему надо будет возвращаться в свой мир и что он там будет делать в таком виде, если всё получиться, он даже не подумал. Полностью довольный получившимся результатом он мысленно приказал «начать». По всему телу прошло сильное покалывание и… ничего не произошло.
Сергей был разочарован. Уверенность что всё получится была стопроцентной. Тут произошло то, чего он так ждал, но не превращение, а появление самого настоящего антропоморфа. Похоже он уже давно наблюдал за Сергеем, но обнаружить себя решил только сейчас. Это был прямоходящий фенек, ростом примерно с Сергея, коричневого окраса с кремовым брюхом, передней частью шеи и подбородком. Кончик хвоста был белым. Он заговорил на чистом русском, правда звуки были немного искажены.
Интересно, что хотя миры были очень разными, в той местности куда перемещался исследователь, говорили на понятном ему языке (не обязательно на русском, например, если он знал русский и английский, то, как вариант, — встреча с англоязычным населением, причём даже в мире, где Англии и в помине нету). При всём при этом письменность могла быть совсем другой. От сохранившегося твёрдого знака после каждой согласной и буквы «ять», до совершенно незнакомых символов в роли алфавита и даже иероглифов.
Так вот, пришедший заговорил:
— Наконец-то ты стартовал! Я уже устал за тобой следить. Думаю наш – не наш? Ну ты сам понимать должен — мы тут охотников опасаемся и всякому зашедшему человеку показываться не будем. Надо было только ушел от людей и сразу стартовать, а не нас искать. Ну да ладно, добро пожаловать! Значит там всё без изменений. По прежнему надо в лес бежать.
Сергей слушал этот монолог совершенно ошарашенный, хотя и очень ждал такой встречи. Когда эффект неожиданности немного притих, ошарашенность уступила место огромной радости, почти эйфории. Антропоморф это заметил.
— Я тоже рад тебя видеть. Мы рады новеньким. Что-то давненько никого не было. Что там у вас в большом мире происходит? А то у нас батарейки давно кочились, радио не послушать. Ты принёс батарейки? Ой, какой я невежливый! Даже не представился. Меня зовут Шэн, а тебя как?
Сергей хотел было сказать своё человеческое имя, но подумал:
— Раз всё получилось, и я стал изменяться, так что меня уже за своего безоговорочно принимают, то какой же я теперь Сергей?
И назвал имя своей фурсоны, которой становился:
— Чинк.
— Хорошо Чинк, давай уже идти домой, а то уже стемнеет скоро.
С этими словами он ухватил Чинка за руку и повёл сквозь лес. Вскоре солнце село и вправду начало темнеть. Но в темноте Чинк видел уже лучше, или это ему так казалось? По дороге им встретились ещё антропоморфы. Они, все как один, обрадовались новичку. Некоторые пошли вместе с ними, а другие помчались к остальным сообщать новость. Когда Чинк с сопровождающими добрался до убежища – поляны с вырытой землянкой. Там их уже ждали все – около сотни самых разнообразных фуррей. Цвет их разглядеть было сложно, так как, вопреки ожиданиям Чинка, огонь на месте прибытия не горел. Все наперебой стали приветствовать новоприбывшего и расспрашивать как там дела на «Большой земле». Когда узнали, что сказать Чинку нечего, очень удивились и разочаровались.
— Эх, а мы то думали новости узнать. Какая сильная потеря памяти! И как быстро произошла! Почти сразу. — сказал лис.
Он убежал куда-то и через минутку вернулся с газетой. И фонарём.
— А ну, прочти что здесь написано. Сейчас подсвечу!
Символы, которыми была испещрена газета были совеем не похожи на русские буквы. Увидев растерянность Чинка, он сказал:
— Да, тяжелый случай. Такое иногда происходит, но обычно постепенно, за довольно длительный срок, а ты, если верить Шэну, стартовал полчаса назад! Впервые такое встречаю!
Остальные разными звуками выразили своё удивление и сочувствие. Про то, что он вообще из другого мира, Чинк решил умолчать.
— Не хватало ещё, чтоб они меня за сумасшедшего приняли! Пусть уж лучше думают, что у меня амнезия.
Шэн поспешил успокоить:
— Чинк, но ты не переживай! Читать снова научим и по остальному, чё забудешь, ликбез устроим. Нам не впервой – ты тут такой не один забывашка. Правда, по быстроте забывания ты впрямь побил все рекорды!
Дальше продолжил говорить лис. Который, судя по тому как к нему все прислушивались, был здесь главным.
— Тогда, наверно у тебя память очень хорошая быть должна в конечном варианте. Как, есть у тебя в проекте что-нибудь такое?
— Да, у меня должна быть хорошая память на местность, чтобы в лесу хорошо ориентироваться.
— Ого, это какой же объём у этой памяти быть должен, чтоб такая быстрая её чистка пошла?! Ты наверно, каждое дерево, где в лесу стоит, запомнить сможешь! Ну ладно, поживём – увидим. А пока располагайся, чувствуй себя как дома. Тебе предстоит тяжелый период. Процесс трансформации – штука неприятная. В какой вид трансформируешся?
— В белку. В зелёную белку.
— Ясно. Ты каким будешь стопоходящим или пальцеходящим?
— Пальцеходящим.
— Так, значит ходить не сможешь. Но это не твоя забота. На время превращения за тобой будут ухаживать, пока весь процесс не завершиться. Зея, найди ему спальное место, и составь завтра график дежурств по уходу за новеньким! – обратился он к, стоявшей у него за спиной кошке.
Та кивнула.
— Ну, пора тебе, да и нам всем отдыхать. Отправляйся с Зеей, она тебя отведёт на твоё место.
В землянке, куда Чинка привела кошка, стояла такая темень, хоть глаз выколи! Только где-то далеко по сторонам тускло-тускло светились зелёные огоньки – фосфорицирующие грибы, которые здесь использовали для освещения. Правда Чинку их света хватало лишь чтобы заметить сами светильники, да сантиметра два вокруг них
— Извини, но в светлом отделении мест совсем не осталось.
Сказала она, увидев что Чинк не может сориентироваться в темноте. Она взяла его за руку. И, проведши дальше, уложила в некое подобие гамака.
— Приятных снов! – промурлыкала она на прощание.
Чинк долго не мог уснуть, обдумывая услышанное. Если из-за увеличения памяти стираются воспоминания, то дело плохо! Ещё не хватало забыть кто он и откуда! Такая переспекитва заставила Чинка принять решение вернуться.
На утро Чинк услышал от Ранэка, – так звали главного, что, до завершения трансформации, он свободен от всякой работы, и теперь его задача – ознакомиться с жизнью в убежище. Чинк тот час же приступил к удовлетворению своего любопытства, расспрашивая о жизни в убежище, и вот что удалось узнать:
Практически каждый был занят, в основном добычей еды – охотились, собирали грибы, ягоды, съедобные коренья. Другие готовили всё это для употребления или для длительного хранения. Готовили на огне только в ночную смену и только в безлунную ночь – соблюдали маскировку. В другие дни приходилось довольствоваться тем, что не нуждалось в приготовлении или запами приготовленного зарание. Третьи заботились о ремонте и уборке. Главные работали на равных со всеми, когда не было дел организационного плана. Каждому, кто был здоров, находилось дело. Чинк к таковым не относился. Поэтому вскоре был предоставлен сам себе.
Тут он вспомнил о решении вернуться. Этого ему очень-то хотелось, но и забывать, кто он такой, Чинк тоже желанием не горел. Он достал устройство экстренного возврата и активировал его. Вспышка… и ничего не произошло. Неполадка! Повторять попытку было бессмысленно – устройство было одноразовое. Но тут вспышка повторилась. Ещё. Ещё. В институте зарегистрировали попытку и стали со своей стороны организовывать экстренную эвакуацию. Но всё бесполезно. Чинк оставался в этом измирении. Наконец попытки прекратились.
— Пробуют разобраться в чём проблема! – догадался Чинк.
Через некоторое время всё началось опять с тем же результатом. Так повторялось с перерывами целый день. В конце концов его, такого вспыхивающего, обнаружили друзья и позвали Ранэка и других. Чинку уже стало нехорошо от постоянных вспышек перед глазами, и он стал терять сознание. Его чем-то накрыли и отнесли в землянку.
Когда он пришел в себя, попытки прекратились. В институте, наверно, сдались. Ранэк с многими другими стоял возле подстилки, где положили Чинка.
— Что это было? У тебя в проекте есть электрические органы? – спросил лис.
— Нет, а что такое бывает?
— Нет. Ничего подобного я ни разу не видел, и хочу разобраться, что происходит. Кому как не тебе знать собственное превращение?
Тут Чинк рассказал всю правду о том, что он из другого измирения, и вообще всю свою предысторию. А так же, что его пытались вернуть назад. В доказательство он показал устройство экстренного перемещения и инструкцию к нему набранную русскими буквами типографским шрифтом. Немного переварив всё это, лис сказал:
— Незнакомый язык, такой письменности у нас нет. Я вижу, что ты не лжешь, по крайней мере, искренне думаешь, что говоришь правду. Сказал бы ты это вчера, я бы решил, что это трансформация у тебя протекает с помутнением рассудка. Но, увидев всё это, я склонен тебе верить. Знаешь, после того как ты стартовал даже хорошо что ты остался здесь с нами. Процесс необратим. А, насколько я знаю людей, а, уж поверь, я их хорошо знаю, ничего хорошего тебя дома не ждёт.
Тут он ненадолго замолчал, задумавшись. Затем продолжил:
— Скорее всего, они тебя потеряли. Насколько я понял принцип действия, это произошло, потому что твой организм начал кардинально меняться и сбилась настройка на него. Я, конечно, не силён в метафизике, во всех этих путешествиях во времени и измирениях, но биология трансформации мне известна очень и очень хорошо. Я один из первых исследовал это явление, и если, как ты сказал, возвращение зависит от твоего организма, то его уже не найдут – в старом виде он уже не существует. Хотя внешне это почти незаметно, процесс пошел и затронул каждую клетку твоего организма. Так что твои шансы на возвращение равны нулю!
— Я теперь всё забуду? — спросил Чинк
— Нет, скорее всего, не всё. Память на местность, обычно, не делает такой сильной амнезии. Но некоторые воспоминания ты таки потеряешь.
Вздохнув и положив лапу Чинку на плечё, он продолжил:
— Я сочувствую тебе. Потерять дом нелегко. Но попробуй сосредоточиться на положительном. Исполнилась твоя мечта, если не так, ты бы просто не смог стартовать – это активируется только у тех, кто этого очень желает. Ты попал к своим, здесь ты найдёшь заботу и понимание. Ещё раз добро пожаловать, Чинк из другого измирения!
Сообщение было изменено пользователем Chink 22 Мар 2011 14:12
Мя, прямо-таки польщён!))) Вижу Сит коммент дал. Захожу и думаю "Нуу, щас разгромная критика будет!". Уже приготовилсо от тапков уклоняццо, а тут такое!)))
Даа, именно так мне и преццтавляеццо трансфорамация.)
если воспринемать буквально то в какой то мере быть может и касается.. покрайней мере за душу точно цепляет и это, увы можно сдерживать но невозможно погасить если это есть Тут впрочем я подозреваю больше фигуральный смысл заложен... мгмм
Поскольку меня на ФН раскритиковали за то что у ГГ воспоминания начинаются в одной части, а заканчиваются в другой, мя написал как бы окончание его воспоминаний о превращении и жизни в убежище. Это как бы окончание второй части.
Прошу указать, если заметите что-то лишнее в повествовании.
Дальше пошел тяжелый период трансформации. Когда в кино показывают, как превращается оборотень, – это зрелище не из приятных. А представьте себе этот процесс, растянувшийся на четыре месяца! Сказать что Чинка изуродовало, – значит ничего не сказать. Конечности стали удлинятся и видоизменяться, от чего на время Чинк утратил способность ходить. Выпали ногти, вместо них стали расти втягивающиеся когти. Появился и стал расти хвост. А лицо, трансформирующееся в морду вообще, – зрелище не для слабонервных. Но собравшаяся в лесу компания к таким вещам относилась более чем спокойно. Каждый из них когда-то прошел через это.
Благо, Чинк не был оставлен с этой проблемой один на один. За ним был установлен круглосуточный уход, который контролировал Ранэк. Он подбирал, подходящую под каждый конкретный период трансформации, диету. Следил чтобы где-нибудь не возникло воспаления. А так же, чтобы Чинк не належал особо активно изменяющиеся части тела, в связи с чем постоянно напоминал что бы он менял положение в котором лежал, и лично делал массаж. В общем, он был профессионал своего дела.
При таком отличном и заботливом уходе Чинку ничего не оставалось, кроме как успешно видоизменяться. Жизнь для него превратилась в череду кормлений, различных процедур и дотошных осмотров Ранэком. Тут впору было б заскучать, если бы не разговоры с дежурными, выполняющими роль медсестры или медбрата, которые помимо ухода, следили и чтобы Чинк не загрустил от однообразного постельного режима. Чинк засыпал их вопросами, на которые они охотно отвечали, что дало ему узнать много интересного, например историю появления антропоморфов в этом мире, а так же почему Ранэка все так уважают:
Всё началось с открытия нового вида энергии. Он, в отличии от атомной не давал радиации, но, как оказалось, другой вид излучения, обладающий куда большим распространением от источника, чем радиация, таки оказывал воздействие на людей. Он пробуждал в человеческом организме способность единократно изменить своё тело, причём самым кардинальным образом. Однако обнаружили её в себе далеко не все. Заметить и активировать этот механизм мог лишь тот, кто мечтал о таких изменениях, кому они казались прекрасными.
Таковыми оказались местные фуррики. Обнаружив у себя это, один за другим они начали трансформацию. Это вызвало панику по всему миру. Превращавшихся отправили на исследования. Ранэк как раз и был одним из тех, к кому направляли превращенцев. В отличие от других учёных, видевших в этом феномене либо болезнь, либо возможность создать суперсолдат, он узрел в этом нечто прекрасное. Он досконально изучил сам процесс и его конечный результат – антропоморфов – существ сочетающих в себе лучшие качества человека и животного. Исследовал их изменившуюся эмоциональность, психологию.
И, тогда, желая разработать способ создания сверхсолдат, правительство тайно распорядилось оставить их всех в лабораториях навечно. И стало создавать в глазах общественности образ либо как агрессивных и опасных, либо как недееспособных и нуждающихся в постоянном спецуходе, превратившихся существ. Ранэк выступил в защиту прав пушистых, но его здравый голос потонул в море противоположной информации. Видя, к чему идёт дело, он, с группой единомышленников, устроил массовый побег узников подотчётной ему лаборатории и основал в лесу убежища – общины антропоморфов. Это событие стало известно по всей стране и все, желающие превратиться, но не желающие стать подопытными, потянулись в лес, где их подбирали так же, как и Чинка. Всё организовав и наладив быт, для чего он специально провёл подбор информации по выживанию в лесу, Ранэк и сам «стартовал», то есть активировал механизм превращения.
По видовой принадлежности он был лис, но выглядел скорее как карикатура на лиса. Он ценил в антропоморфах не столько внешнюю привлекательность, сколько функциональность. Поэтому в результате превращения, мог долго и быстро бежать без передышки, лазить и прыгать по деревьям как белка, надолго задерживать дыхание под водой как выдра. Так же он обладал выдающимися силой и скоростью реакции, а ещё прекрасно видел в темноте и имел очень чуткий слух. Но выглядел при этом довольно экстравагантно. Большеглазый, с вертикальными, расширяющимися как у кошки, зрачками, болшеухий, мускулистый, с прыгательными лапами и цепкими когтистыми пальцами, как у белки, а также большим хвостом-балансиром. Хотя приспособленность к водной стихии с лазаньем по деревьям совместить сложно, но знаток антропоморфов сделал и это, по крайней мере, частично, — у него были закрывающиеся ноздри, как у тюленя, и дополнительное, прозрачное веко, позволяющее видеть под водой.
В виду всего сделанного им для пушистого народа, Ранэк был непрекословным авторитетом во всех, разбросанных по лесу, убежищах. Его все считали героем. Несмотря на такое положение, он явно не страдал «звёздной болезнью», был вполне доступен, открыт для общения. К тому же он был одним из немногих фуррёвых докторов (остальных своих сотрудников он распределил по другим убежищам). Так что совсем неудивительно, что его так любили и ценили. По крайней мере, все, кого Чинк расспрашивал, были о нём такого мнения.
Эти и многие другие вопросы удалось осветить Чинку благодаря расспросам. Однако вскоре он обнаружил, что говорит с трудом, затем вообще говорить разучился, от чего не на шутку запаниковал. К немалому его облегчению, Ранэк сказал, что это нормальное явление при превращении. Поскольку Чинк утратил способность спрашивать, дежурные, уже по собственной инициативе, рассказывали ему о событиях в убежище, а так же отвлекали его от переживаний смешными историями. Жизнь размеренно потекла дальше, но вот Чинку довелось познакомиться с одним неприятным аспектом жизни в убежищах, о которых рассказчики, не желая его волновать, умалчивали.
В этот дождливый день дежурил Шэн – тот самый говорливый фенек, что первым встретил Чинка в этом мире. Его предшественник, зевая, попрощался и сказал, что пришлёт задержавшегося Шэна с минуты на минуту.
— Утречко доброе Чинк! – сказал он, войдя и отряхнув шерсть от воды.
В ответ ему, лежащий под одеялом, розовокожий, монстр улыбнулся беззубой улыбкой, помахал рукой с длинными, тонкими пальцами, и просвистел нечто совершенно нечленораздельное.
— А ты «хорошеешь» прям день ото дня! – пошутил Шэн, и тут же добавил: — Эх, поглядел бы ты на меня, когда я превращался! Я был ещё страшнее!
Он поставил пакет, который принёс с собой, рядом со столом и стал выкладывать из него продукты.
— Тебе случайно не надо в туалет? Или, может, водички? – задал он стандартные для дежурных вопросы.
Ни в том, ни в другом Чинк, пока что, потребности не ощущал, поэтому отрицательно помотал головой.
— Хорошо, тогда займёмся приготовлением завтрака.
Он вымыл принесенные овощи-фрукты, зачерпнув в тазик воды из, стоявшей в норе бочки, после чего, выплеснул её за порог. Потом шустренько почистил их и начал быстро-быстро тереть на мелкой тёрке. И всё это, не переставая говорить:
— Это ж я чего задержался – продукты для тебя получал. Выбирал те, которые готовить удобнее. Эх, плохо всё-таки растёт огород в тени, — всё мелкое да хилое такое, — замучился выбирать! А разбить его где-нибудь на полянке риск большой – заметят, да и сорняков там видимо-невидимо, а выпалывать нельзя! Это всё равно, что выложить на ней «Мы здесь! Приходите нас ловить!» Вот и приходится в лесу выращивать. Эх, всё-таки Ранэк голова! Как всё предусмотрел, когда побег устраивал! Даже тенеустойчивые сорта взять с собой догадался. Теперь как находка. Какой не хилый, а урожай! А ещё лесные огороды дичь приманивают. Иногда с удачной ночной смены как с хорошей охоты возвращаешься. А грибные фермы? Просто так столько грибов в лесу не насобираешь. Да и где и что собирать мы б без него тоже не знали. Лесников ведь среди нас нет, — городские все. Ну, ходили в походы на недельку-другую, но поход со своим провиантом — это ж одно, а жить в лесу на самообеспечении – совсем другое.
Потерев в миску последнюю желтую морковку, и отправив в рот огрызочек, Шэн принялся добавлять другие ингредиенты. Всыпал тёртый орех, а сверху полил из бутылочки ореховым маслом, добавил мёда, и начал всё это усердно перемешивать.
— Вот что значит – знание сила! Он целое исследование провёл, столько книг об этом прочитал, столько конспектов наделал. И как лук и стрелы делать, и как пользоваться ими. Ружьё ж оно громкое, да и патроны кончиться могут. А стрелы бесшумные, многоразовые и их много наделать можно. И как силки ставить. И как грибные фермы разводить. И как диких пчёл приручать, и как для них борти делать понеприметнее, и как потом мёд оттуда доставать и сколько. Где и когда что съедобное растёт, и как его заготавливать и хранить. И как корзины плести и как землянки делать. И какие лекарственные растения в лесу растут, и от чего они – их, оказывается ой как много – аптека целая. Не сразу, конечно, всё получалось, как в книжках пишется, но нужда заставила теорию в практику превратить.
Чинк смог на это только восхищённо присвистнуть.
— Это я всё не сам видел. Мне тоже рассказали. Я пришел уже на всё готовенькое. Мне очень хотелось превратиться, но, я боялся, что меня как и остальных сразу заберут, а убежать в лес тоже не решался. Ну возьму я с собой палатку ну продержусь на запасах взятых неделю, ну месяц – максимум, и всё. А тут ещё и превращение. Станешь дома это делать – заберут, в лесу — один помрёшь. А вот как услышал, что наши убежали, а потом что живут в лесу, то сразу собрал рюкзак и сюда с друзьями. Побродили по лесу несколько дней, никого не встретили, а назад возврата нет – за попытку присоединиться к сбежавшим – пять лет, а нас наверняка искать стали. Так что мы решили: «Будь что будет!», и начали по одному стартовать, а это ж сразу видно! Человек не заметит, а наши сразу признали. Прям как я тебя. Только мы не все вместе превращаться стали, а по очереди, чтоб не так накладно было за нами ухаживать. Я предпоследний из нашей группы был. Так что ещё долго человеком ходил. Насилу дождался своей очереди!
Окончив перемешивать, Шэн добавил в получившийся продукт молока из бутылочки с деревянной пробкой.
— Не иначе как Ранэк ещё и корову с собой в лес прихватил! – подумал Чинк.
Шэн облизал ложку, которой перемешивал и аж причмокнул!
— Вкуснотища! Ну, вот и готова кашка-вкусняшка для нашего беззубика. Или как оно называется? А, вспомнил, – пюре! Ну, давай кушать.
Чинк протянул, было, руки взять миску.
— Э нет, Ранэк сказал, что у тебя сейчас координация плохая, и тонус мышечный неважнецкий. Вон как лапы трусятся, ещё уронишь, или мимо рта промахнешься. А продукты дефицитные. Не, щас мы тебя будем с ложечки кормить, как мама.
Хихикнув, и вошедши во вкус, Шэн продолжил:
— А ну давай, отрывай ротик. Так, как оно там положено? За папу, за маму, за Ранэка, за Кевика, за Зею, за Рену, за Ремина, ну и за меня, конечно! Даром я, что ли старался? За Шанти с Восточного, это, кстати, её молоко ты сейчас уплетаешь.
Увидев, как вытаращился на него Чинк, он сказал:
А ты думал, откуда мы молоко берём? Да ты не переживай, её чадо уже на твёрдый корм перешло, так что младенца не объедаешь. Ешь, ешь! Она специально себя в таком состоянии держит, как раз на такой случай. Грудное молоко очень полезно для претерпевающего крутые изменения организма. Чтоб ты получился сильным и красивым, — не унимался Шен, запихивая Чинку в рот ложку за ложкой, — чтобы в тебя влюбилась симпатичная белочка, чтобы вы поженились и у вас появились бельчата. А то, что-то новеньких, окромя как из другого измерения, нет совсем.
Он отставил опустевшую миску и вытер Чинку рот полотенцем.
Ну вот и покушали, – угомонился, наконец, хвостатый нянь.
Он принялся мыть посуду и пошел вынести очистки от овощей. В землянке воцарилась тишина и Чинк задремал. Через время Шэн разбудил его.
— Извини, но сегодня Ранэк придёт пораньше, — у него дела какие-то. А мы ещё зарядку не сделали. Он будет сердиться. Так что давай! Я засекаю время.
Чинк высунул ноги из под одеяла и, вытянув, стал держать их над полом. Прошло несколько секунд и ноги стали сильно трястись. Прошла минута, другая и Чинк их уронил. Шэн моментально подхватил, чтоб не ударились об пол. Нет, нет, ещё рано, ещё две минутки надо, давай работай! А ни то лапки будут слабенькие и белочка не влюбится. Давай, давай! Перерыв делать нельзя.
Стиснув челюсти, Чинк продолжил упражнение.
Всё! – выкрикнул Шэн, спустя две минуты, тотчас поймал упавшие ноги и запихнул их под одеяло.
— Теперь держи, — продолжил Шен, и дал Чинку в руку небольшой мяч.
Чинк обхватил его пальцами и, перевернув кисть, стал держать его над полом. Сначала в одной руке, потом в другой.
— Умница! На сегодня отмучился. Хотя о чём это я? Вот прейдёт Ранэк, помучает тебя ещё чуток, вот тогда точно на сегодня всё!
В этот момент Шэн несколько замялся, желая что-то сказать, но, не решаясь начать. Это было на него совсем не похоже.
— Тут у меня новость. Я, кажется, подыскал себе вторую половинку.
Чинк, как мог, выразил свою заинтересованность. Ободренный этим, Шэн продолжил:
— Её зовут Лира, она из Заболотного. Имя-то, какое красивое, да и сама она – полнейшая красавица! Шерстка у неё розовенькая, брюшко беленькое – вся такая симпатичная, так и охота погладить. А ещё она очень весёлая и ей нравятся мои шутки, но, самое главное, я сам ей тоже нравлюсь. Я относил туда овощи с нашего огорода. Дело было вечером, и меня там оставили переночевать. Там и познакомились. Знаешь, ещё, что очень здорово, мы понимаем друг друга с полуслова. Она часто говорит то, что я только хотел сказать, и наоборот. И с генетической части всё в порядке – мы с ней одновидки. Я теперь сам напрашиваюсь, если в Заболотное сходить надо. Мы уже больше месяца встречаемся. Как завершишь превращение, приглашаю тебя на свадьбу! К тому времени нам отдельную норку организуют и она переедет сюда. Я с ней поговорил уже, она согласна, осталось только с Ранеком насчёт гнёздышка утрясти, да и чтоб отметить всё как следует.
Чинк улыбнулся, ухватил Шэна за лапу, и как мог крепко её пожал.
— Ух ты, как сильно! Спасибо, только рано ещё.
Тут вошел Ранэк.
— День добрый! Как тут дела?
— Здравствуйте! Дела в порядке. Вот, недавно позавтракали с аппетитом, и вот только-только зарядку сделали, как вы распорядились, — виляя хвостом, ответил Шэн.
— Хорошо! – сказал Ранэк и, зачерпнув из бочки, начал мыть передние лапы по локоть.
Когда он закончил, Шэн шустро подал ему полотенце.
Ну, приступим к осмотру! – сказал Ранэк, подошедши к Чинку.
Он широко открыл Чинку рот, осмотрел его, и стал ощупывать дёсны.
— О, у нас уже зубки пошли! Чудесно! Через пару дней надо будет дать тебе что-нибудь погрызть.
Осмотрев рот, Ранэк откинул одеяло, под ним Чинк был совсем без одежды, с недавнего времени Ранэк распорядился её снять, чтоб не затрудняла трансформацию. Его тело уже нельзя было назвать человеческим, но и к звериному оно ещё не достаточно приблизилось. Оно скорее напоминало карикатуру на них обоих. Ранэк осмотрел Чинка с ног до головы.
Потом достал с полочки сантиметр и начал делать еженедельные замеры. Замерил длину пальцев рук, потом их толщину, затем измерял ступню, которая росла интенсивнее всего. Темпамим роста остался доволен, что не замедлило отразиться на его морде. Тут он обратил внимание на покраснения у оснований начавших расти когтей – это уже ему не понравилось. Наконец он стал измерять хвост, сначала окружность, затем, вытянув его в длину, от основания до кончика. Это чем-то рассмешило Шэна, который до этого стоял спокойно, но, когда Ранэк приступил к последнему измерению, едва не прыснул со смеху у него за спиной.
Подойди пожалуйста! – подозвал Ранэк Шэна.
— Видишь, — небольшое воспаление у основания когтей. Сбегай к Зее, и принеси немного марганцовки!
Шэна как ветром сдуло. А Ранэк, тем временем приступил к массажу. Сначала общий, по всему телу, а потом особо усердно принялся за ступни ног, да так старательно, что казалось сейчас открутит или оторвёт. Не успел он закончить, как примчался Шэн. Примчался, и стал у Ранэка за спиной, держа в лапах пузырёк с порошком.
Закончив с массажем, Ранэк снова помыл лапы, выплеснул таз на улицу, и зачерпнул новый из бочки. Он поставил таз на табуретку рядом с кроватью Чинка, и подозвал Шэна. Взяв у него пузырёк и достав с полки чайную ложку, он стал осторожно насыпать в неё порошок.
— Смотри, вот на такое количество воды, вот столечко порошка. Больше нельзя – экономить нужно, — тут Ранэк тяжело вздохнул, — но и меньше не надо — эффекта не будет.
Он высыпал порошок в тазик, затем закупорил пузырёк, и, вместе с ложкой отдал Шэну.
— Вот этим вот раствором надо промывать ему лапы, сначала передние, потом задние. И особенно тщательно у основания когтей вот так вот, вокруг каждого когтика.
Он вымыл Чинку руки, затем ноги, тщательно промывая каждый палец, которых у него теперь стало 16, так как мизинцы атрофировались. После чего уложил пациента и накрыл его одеялом.
— Вечером повторишь процедуру, и завтра сменщику расскажешь, чтоб утром и вечером тоже делал это. Ну, мне пора, — сказал Ранэк, и направился, было к выходу.
— Подождите! Можно с вами поговорить? Мне по личному вопросу.
— Ну, пойдём, по дороге расскажешь!
И они оба удалились. Чинк снова задремал. День прошел как обычно. На обед Шэн покормил Чинка кашей и тот снова улёгся спать. Он вообще стал очень сонливым – трансформация отнимала много сил. Но вечером произошло совершенно неожиданное Чинком событие.
Вечером в землянку вошла целая толпа фуррей и начала выносить всё, что можно было вынести. На вопросительный взгляд Чинка Шэн сказал:
— Ранэк объявил эвакуацию убежища. Помнишь, мы рассказывали, что люди нас не любят и что от них лучше держаться подальше? Так вот, они время от времени пытаются нас выловить, устраивая облавы. Опасности они особой не представляют, так как совсем не умеют по лесу ходить, и их далеко слышно, но они в опасной близости от убежища. Так что собираемся и уходим от греха подальше, в Восточное. Может они и не найдут это место, но рисковать не стоит. Эх, запасы жалко! И огороды наши разорить могут, но ничего не поделаешь. Раньше они к Центральному так близко никогда не подходили. Ну, давай собираться.
Чинка положили на самодельные носилки, укрыли двумя одеялами и вынесли из землянки. Вокруг кипела работа, из помещений собирали все вещи, что можно было забрать с собой. Запасы продуктов приходилось оставить. Входы в землянки тщательно маскировались, и вообще спешно устранялись следы того, что здесь кто-то жил. Землянкой, где находился Чинк, занялись в последнюю очередь. Поэтому в путь тронулись вскоре после того как его вынесли наружу.
Уже настал вечер, небо было пасмурное, поэтому стемнело раньше обычного. Чинка несли Шэн со скунсом Спэмом. Двигались, широко растянувшись по лесу. По небу изредка проносились вертолёты, что заставляло всех быстро прятаться в ближайшем укрытии. Носилки с Чинком просто клали на землю, и он накрывался одеялом с головой, оно было в тон с землёй и прекрасно его маскировало. Такие же покрывала выдали беглецам, имевшим слишком броский окрас. Правда, вскоре потребность во всякой маскировке отпала – стемнело. Шедшие расслабились, и Шэн заворчал:
— Вот и обустраивайся в таких условиях. Никакой стабильности! Трудись, трудись, к примеру, над уютным жилищем или урожаем. А придут люди и всё это уничтожат в один день!
— Ещё не известно, найдут ли они Центральное. Всё-таки оно хорошо спрятано, — ответил ему на это Спэм.
— Да я вообще говорю. Что эта угроза над нами всё время висит. И никакой стабильности. Все планы, все старания могут в один момент перечеркнуть. Загнали нас в лес, так им ещё и этого мало. Надо нам и тут жизнь испортить! – продолжал возмущаться Шэн.
— Кишка у них тонка, по-настоящему нам жизнь испортить! – не утрачивал оптимизма Спэм, — За всё время они сдюжили лишь пару убежищ найти, а поймать, так вообще никого, кроме бедняги Таниса. Эх, и бывают же такие совпадения! Реши он пойти в Приовражное в другой день, или хоть на полчасика раньше или позже, и был бы, бедолага, с нами – нет, ему тютелька в тютельку приспичило туда, когда оно кишело людьми. Вот, если бы не эта нелепая случайность, им бы, наверное, уже давно надоело нас в лесу выуживать.
— Нет, они упёртые создания. Ведь видели же, что не будет им из нас оружия. Хоть на атомы нас разбери, не сможет, кто попало, трансформацию пройти. Но готовы с нас до самой старости все соки тянуть в своих лабораториях – авось что получится!
В это время начался дождь.
— Только этого нам для полного счастья не хватало! – простонал Шэн.
— Зато людям вконец отобьёт охоту лазить под дождём по ночному лесу, – отпарировал Спэм.
Тем временем над Чинком растянули клеёнку. Под такие же клеёнчатые листы попрятались кучками те, у кого шерсть была не очень плотной. Остальные не обращали на дождь никакого внимания. Шэн со Спэмом продолжили разговор, но Чинк уже плохо их слышал.
В Восточном убежище их уже ждали. Чинка сразу определили в отдельное помещение. Остальные стали размещаться в другие землянки. К немалому удивлению Чинка, Шэн, несмотря на усталость, сначала промыл ему лапы раствором марганцовки, как распорядился Ранэк, и лишь потом улёгся рядом на отдых.
К счастью, люди не обнаружили Центральное, и через пару дней его обитатели отправились обратно. Чинка не стали опять утомлять дорогой, а оставили в Восточном. Здешние пушистики тоже были добры к Чинку, и заботились о нём не хуже, чем в первом убежище. Ранэк тоже решил остаться там, чтобы довести до конца трансформацию Чинка.
Вскоре Чинк завершил превращение и, вместе с Ранэком, вернулся в Центральное. Последний не оставил Чинка в покое, а ещё долгое время гонял новоявленного белка по лесу, тренируя его пользоваться новым телом. Так же Чинку пришлось заново учиться говорить, эту науку белк так и не успел, как следует, усвоить. Зато успел побывать на свадьбе у Шэна, и даже переживал вместе с ним, когда его первенец появлялся на свет. Он сумел влиться в коллектив, став полноправным членом пушистого сообщества, подыскал себе пару, – тихую и застенчивую, но очень-очень добрую, серенькую белочку Ритику. Они стали встречаться и уже планировали завести семью. Жизнь казалась безоблачной, но всё в раз перековеркал случай с пожаром, и последующая поимка.
Урчание в желудке отвлекло Чинка от воспоминаний. Он лежал в камере, прикованный к решетке и ждал, когда же ему принесут обещанный завтрак. Из последних новостей, ещё в убежище, он узнал, что человеческая общественность стала возмущаться обращением с пушистыми в лабораториях, и требовать лучших условий содержания, по крайней мере для тех, кто не ведёт себя агрессивно. Похоже, ему предстояло на собственной шкуре проверить, удалось ли им добиться чего-то или нет.
Сообщение было изменено пользователем Chink 25 Мар 2011 22:07
Подопечный (часть 3)
Наконец появился охранник с подносом. Он открыл двери, преступив через прикованного Чинка, вошел и поставил поднос с едой у изголовья. После чего так же вышел и, закрыв двери, снял наручники сначала с задних лап, потом с передних.
Голодный Чинк тут же принялся за еду. Поднос был разделён на секции, в каждой из которых лежала разная пища. В самой большой были макароны, в отделении поменьше был аппетитно пахнущий салат, в ещё меньшем, порезанная на кубики, вареная колбаса, а в самом маленьком, продолговатом, лежала ложка. Посередине всего этого возвышался пластиковый стаканчик с чаем. Чинк набросился сначала на салат, потом закусил его колбасой с макаронами и, запив всё это чаем, почувствовал, что, наконец насытился. Вместе с этим он почувствовал непреодолимое желание спать. Преодолевать его не было никаких видимых причин, и Чинк заснул.
Дальнейшая жизнь Чинка в заключении тянулась довольно однообразно. Три раза в день приходил охранник и приносил еду. Один раз в день вместе с ещё одним охранником, приходил врач и обрабатывал ожоги. Всё время, при входе в камеру Чинка пристёгивали наручниками к решетке. На все попытки расспросить о своей дальнейшей судьбе доктор отвечал уклончиво, всеми своими эмоциями показывая, что против дальнейших расспросов. Чинк отметил, что он в курсе его способности точно определять эмоции окружающих.
Он постепенно выздоравливал, и тогда к процедурам по залечиванию ожогов присоединились многочисленные анализы. Теперь, входя поставить еду Чинка приковывали к решетке только за руки, а матрас переложили от решетки к стене, напротив рукомойника. Дни были похожи один на другой, лишь одно странное событие за этот период врезалось Чинку в память.
Когда Чинк почувствовал в себе силы более-менее не перенапрягаясь ходить, он тот час же начал перед едой пользоваться рукомойником. Он обратил внимание, что мыло имело какой-то очень уж зловонный запах – от которого аж немного портился аппетит. Периодически мыло обновляли, но всё время клали такое же, вонючее. И вот однажды Чинк унюхал, что на этот раз положили совсем другое, — очень даже приятно пахнущее. Чинк взял его в лапы и с наслаждением вдохнул его приятный аромат. Тут в коридоре послышался топот бегущих ног, вскоре показался запыхавшийся, чем-то перепуганный охранник, который только что принёс еду и новое мыло.
— Э, пушистик! Ты, это, того, поклади мыло на место! – сказал он, сильно нервничая.
— Я что-то не так стелал? – обеспокоенно спросил Чинк.
— Нет, всё в порядке. Это я не то тебе положил. Просто положи мыло на место и просунь лапы через решетку. Я сейчас поменяю.
— А сачем?
— Так надо.
Он положил вместо ароматного то, отвратительное. И ушел.
Чинк долго размышлял, зачем это, но так не до чего и не додумался.
Постепенно Чинк полностью поправился от ожогов, полученных на пожаре, и почувствовал себя при силах. Шерсть полностью отросла, Чинк выглядел так, будто ничего и не происходило. Врач, после очередного осмотра, сказал, что он полностью здоров, но порадоваться выздоровлению у Чинка не получилось.
На следующее утро к камере Чинка пришел целый отряд во главе с тем самым черным командиром. Все напряженные, а у предводителя та же ужасающе несовместимая смесь чувств, что и при поимке: с одной стороны — жалость, с другой – твёрдое, безжалостное намерение сделать Чинку что-то плохое. При виде этих людей у Чинка сразу шерсть стала дыбом, и бешено заколотилось сердце. Ему приказали подойти к решетке. Чинк был в ужасе от предчувствия, но понимал, что сопротивление сделает всё лишь хуже, поэтому послушно выполнил распоряжение. Пришедшие, судя по всему, знали о способности антропоморфов определять чувства, поэтому даже не пытались его успокоить. Чинка сковали по рукам и ногам, и надели намордник.
Потом его повели мрачными коридорами в просторный зал, посередине которого находилось небольшое сооружение, напоминавшее железный ящик. Чинка завели туда и велели стоять у входа. Проём закрыли решеткой и, сквозь неё сняли с Чинка цепи и намордник. Затем сверху опустилась железная панель, полностью скрывшая вход.
Чинк оказался в полной тишине и темноте. Как ни старался он напрягать своё ночное зрение, как не крутил ушами, пытаясь уловить хоть звук – ничего не было видно, и не слышно, кроме собственного дыхания и стука сердца, готового выпрыгнуть из груди. Вдруг, сразу со всех сторон раздался страшный вой, похожий на вой сирены воздушной тревоги, и мигающий красный свет заполнил всё помещение. Немного отошедши от первого шока, Чинк обнаружил, что находиться в комнате, посреди которой, а так же по углам находились, помещённые в клетки, колонки с красными мигалками. Звук и красное мерцание становились совсем невыносимыми. Чинк бросился к панели, закрывшей вход, и стал колотить её лапами, крича:
— Что вы телаете?!! Прекратите!!! Прекратите!!! Выпустите меня отсюда!!!
Видя, что это бесполезно, Чинк бросился на пол, свернулся клубком, закрыл глаза, прижал уши, зажал их лапами и сверху прикрылся хвостом. Через некоторое время он почувствовал под собой обжигающий холод и вскочил. Помещение заполняла леденяще-холодная вода. Дрожа от холода, и обхватив себя хвостом, Чинк закрыл глаза и, как мог сильно, прикрыл уши лапами. Вскоре вода достигла колен, сумасшедшее мерцание было видно сквозь закрытые веки, а вой становился всё громче и громче. Наконец нервы Чинка не выдержали, и он стал с криком носиться по комнате, шарахаясь от одного источника звука и света к другому, натыкаясь на стены, и ударяясь в прыжках о потолок.
Внезапно из воды выскочила рама с натянутой сетью и прижала Чинка к стене. Сирена смолкла, мигалки прекратили вращаться, но не погасли. Панель, скрывавшая вход поднялась, и вода устремилась вон. В помещение вбежал командир с двумя подчинёнными, в руке у него был пистолет, он поднял его, и приставил к шее Чинка. Готовый сойти с ума от ужаса, Чинк закричал, издав пронзительный свист. Он почувствовал укол в шею, как при поимке, и погрузился в спасительную темноту.
Очнувшись у себя на матрасе, Чинк почувствовал себя вымотанным сильнее, чем после пожара. Рядом стояла большая кружка с водой. Пить хотелось ужасно, и Чинк моментально её опустошил. После этого по телу разлились тепло и сонливость. В этот момент Чинк услышал в коридоре шаги и в страхе взглянул на решетку. За ней появился тот самый ужасный человек. Уронив кружку, Чинк вскочил и вжался спиной в дальний угол камеры, мечтая, чтобы стены поглотили его. Он явственно чувствовал, что если это повториться, ему не выдержать ещё раз этой пытки.
— Больше такого не будет! – услышал Чинк от него.
На этот раз человек испытывал совсем другие чувства. Он сильно переживал и волновался, стараясь разглядеть реакцию Чинка. В нетерпении он с нажимом спросил:
— Ты меня понимаешь?
На это перепуганный Чинк, пытаясь ответить, издал совершенно нечленораздельный звук, и закричал как животное, испугавшись, что он рассердится, не получив ясного ответа.
Но человек не рассердился. Он пришел в ужас от этого, и если бы у него на голове были волосы – они поднялись бы дыбом. Но не будь Чинк антропоморфом, он бы этого ничего не заметил, — так хорошо скрывал этот человек бушевавшие в душе чувства. В отчаянии он повторил вопрос:
— Ты понимаешь, что я говорю?
Увидев его реакцию, Чинк взял себя в лапы и произнёс:
— Что я вав… вам стелал? Са что?! Са что?!
Услышав его, человек сразу почувствовал большое облегчение и сказал:
— Это жестокий, но чрезвычайно важный тест! Это было абсолютно необходимо!
Произнося это, он опять испытал те противоречивые чувства. Произнося «жестокий», он ощущал жалость и даже переживал сильное раскаяние, но говоря «абсолютно необходимо», он снова испытывал ту жестокую и непоколебимую решимость, которая делала его таким страшным в глазах Чинка.
— Это был единственный травматичный тест. Ты умеешь видеть, правду ли тебе говорят. Смотри и слушай внимательно! Такого больше не будет! Я здесь главный, и я говорю тебе это!
Чинку сразу вспомнился разговор с Ранэком. Они возвращались с тренировки и разговор зашел о способности антропоморфов замечать чувства. Чинк высказал предположение, что теперь их обмануть стало невозможно, на что Ранэк ответил:
— Не обольщайся! Людям хорошо известно это наше умение. Есть, по крайней мере, три способа обмануть обладающего эмпатическими способностями. Первый, — передать ложь в письменном виде. Второй, — передать ложное сообщение через человека, который уверен, что сообщает достоверную информацию. И, наконец, третий, сложный, но вполне реальный – есть хорошие актёры, умеющие входить в роль, то есть на самом деле испытывать чувства своего персонажа, а не изображать их. Такой человек может, говоря ложь, вызвать у себя соответствующие чувства, хотя это и очень сложно.
Чинк продумал сказанное этим человеком в свете предупреждений Ранэка. Первые два варианта отмёл сразу – он тут главный и точно в курсе всего. Может он хороший актёр? Нет, хотя он, для человека, хорошо скрывал свои чувства, но на интеллектуала-актёра этот шкафоподобный громила никак не походил. Чинк поверил ему, и начал успокаиваться. Увидев это, человек сказал:
— Ну, вот и хорошо! На этом тесте у тебя очень хороший результат. Это будет иметь для тебя весьма благоприятные последствия. А сейчас ложись и отдыхай. Восстанавливайся после травмы!
Успокоившись, Чинк снова почувствовал невероятную слабость и сонливость и, не дойдя, как следует, до матраса, отключился и рухнул на него так, что ноги остались лежать на полу.
Сообщение было изменено пользователем Chink 26 Мар 2011 03:20
Чинк так и не понял, в чём заключался этот сумасшедший тест, и даже не предполагал чем же он умудрился его пройти, но последствия действительно оказались благоприятными. В первую очередь он заметил, что его перестали боятся. Раньше рабочий персонал и доктор, хоть и старательно изображали дружелюбие, но всё время чувствовали себя напряженно рядом с Чинком, пока он не был надёжно зафиксирован. Теперь, к немалому удивлению Чинка, они спокойно входили в его камеру, и при этом уже не приковывали его к решетке. Теперь поднос с едой вручался прямо Чинку в лапы, к ложке добавилась вилка, а возле ведра с крышкой поставили ширмочку.
Единственной неприятностью в его новом положении был массивный металлический ошейник, его Чинк обнаружил на себе сразу, как очнулся после того разговора с начальником этого заведения. Снять его было не возможно. Чинк спросил у охранника, когда тот приносил ему еду:
— Сачем это?
— Привыкай пушистик! Отныне эта цацка с тобой на всю оставшуюся жизнь, — с ухмылкой ответил тот.
Объяснить, зачем этот ошейник он так и не счёл нужным.
После пережитого ужаса Чинк чувствовал себя более разбитым и обессиленным, чем после пожара. Пережитое никак не хотело уходить из головы, но, похоже, ему в еду подсыпали успокоительное, так как после каждого приёма пищи его сразу начинало клонить в сон. Впрочем, Чинк был не против возможности уйти в царство снов и, хоть на время, забыть о пережитом кошмаре. Постепенно ему становилось легче, происшедшее стало казаться давним страшным сном, о котором не хотелось вспоминать. С успокоением стали возвращаться силы. Чинк опять почувствовал себя здоровым. Теперь проблемой стала неимоверная скука и сильная тоска по друзьям и свежему воздуху.
Однажды за Чинком пришел охранник и сказал следовать за ним. Чинк уже успел привыкнуть к тому, что к нему теперь входят без всяких предосторожностей, но то, что его поведут куда-то просто вот так, сильно его поразило. Чинку было интересно увидеть хоть что-нибудь кроме уже изрядно надоевшей камеры. Охранник повёл его куда-то вверх по лестнице. Они вышли в светлый коридор, одну сторону которого занимали двери, а другую окна. Чинк аж не удержался и подошел к одному из них. Впервые за много дней он видел, что происходит снаружи. Была ранняя весна, на деревьях только-только появились листочки Окна выходили во двор пятиэтажного здания, стоявшего буквой «П». Во дворе был аккуратненький скверик, портил эту картинку видневшийся вдалеке, сколько можно было увидеть большой серый забор с колючей проволокой, но всё равно туда так хотелось выйти. Охранник не стал торопить Чинка и дал ему полюбоваться видом из окна, но, как бы невзначай, сказал:
— Не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость! Вот это на тебе не украшение, — он слегка стукнул по ошейнику, — Надумаешь сбежать попробовать, эта штука укажет, где ты находишься, даже, если б у тебя что-то и получилось. Это если бы, — стоит тебе только попробовать такое учудить, как сразу включится электрошокер, и тебя парализует. Поверь, ощущения будут не самые приятные. Потерпи немного, и тебя вскоре станут выводить на прогулку. Ну, пошли!
Он повёл Чинка дальше по коридору, и завёл в одну из дверей. Там за столом сидел приятной наружности пожилой человек в белом халате. Он отослал охранника и пригласил Чинка сесть напротив него. Стол выглядел весьма примечательно – добрая его половина была заставлена яркими статуэтками, работающими маятниками, и прочими безделушками. Всё это было ярко раскрашено, или блестело, так что Чинку сразу вскружило голову после серой скучной камеры.
Человек начал задавать Чинку задания. Они были очень лёгкие, под силу ребёнку. Даже выглядели как детские головоломки. Например, сложить из фрагментиков звезду, или сказать что общего у лампы, свечи, фонарика и солнца. Чинка это очень забавляло – после долгого периода, когда от скуки он уже пересчитал, сколько прутьев в решетке его камеры, и сколько полосок на его матрасе, эти тесты с яркими картинками казались ему королевским развлечением.
Однако от его внимания не ускользнуло, что человека его ответы и выполнение задачек интересовали как-то во вторую очередь. Он чего-то ждал. И вот, когда Чинк увлёкся процессом на полную катушку, он вдруг встал и сказал:
— Мне сейчас нужно по делам ненадолго выйти. Сиди здесь и ничего не трогай! Я скоро вернусь.
Чинк только-только раззадорился, а тут такой стоп! Ему очень хотелось продолжить. Он стал разглядывать кабинет. На стенах справа и слева располагались плакаты с непонятными обозначениями, а немного в стороне висело зеркало. Поскольку было сказано сидеть, Чинк только наклонился на стуле, чтобы разглядеть своё отражение, но вставать не стал. С зеркала на него глядел фуррик его мечты – симпатичный белк приятного зелёного цвета. Чинк аж невольно залюбовался.
Потом обратил внимание на ошейник, на котором было что-то написано. Чинк почти привстал, готовый в любую секунду рухнуть обратно, чтобы разглядеть надпись. Читать было трудно – здешний алфавит он усвоил не так давно, а попрактиковаться, как следует, в чтении в убежище возможности не было, к тому же приходилось читать с зеркала. Но, немного помучившись, он, в конце концов, смог прочесть надпись. Самыми большими буквами было написано его имя, немного в стороне от имени находилась рамка, над которой была надпись «Под опекой», а в самой рамке значилось «Институт изменённых организмов». С другой стороны от имени было три похожих рамки, только совсем маленьких, две были пустыми, а одна была закрашена зелёным цветом.
Вдоволь налюбовавшись собой, Чинк переключил внимание на стол. Чего там только не было! И статуэтки животных, и миниатюрные здания и множество другой всякой всячины. Прямо не рабочий стол, а лоток торговца безделушками. Особенно внимание Чинка привлекли маятники, их блестящие, вертящиеся перед глазами детали прямо таки завораживали. Очень захотелось взять их, или раскачать сильнее, но он помнил, что ему приказано ничего не трогать. Чинк отвернулся. Снова становилось скучно. Предыдущее развлечение тестами только разожгло его аппетит.
— Ну, когда уже он придёт?! – подумал Чинк.
Его взгляд снова упал на стол. Им моментально завладела стекляшка в форме бриллианта размером с яйцо. Выглянувшее из-за тучи солнце через окно осветило её и заставило сверкать всеми гранями. Чинку аж дыхание перехватило от такой, на его взгляд, неземной красоты. Лапа сама потянулась взять эту вещь. Он подставил её под свет и стал любоваться переливами блестящих граней. Этот блеск поглотил его, сердце переполнило приятное-приятное чувство. Всё исчезло, не осталось ничего кроме этого прекрасного блеска и приятных эмоций, даруемых им. Внезапно он погас.
— Чинк, будь хорошим пушистиком! Отдай дяде-доктору блестяшку!
Чинк вернулся к реальности. Он стоял возле окна и держал обеими лапами безделушку, которую накрыл сверху рукой человек в белом халате. Он, улыбаясь, осторожно взял её у Чинка и положил на стол.
— Ой, ис уините! Я,… я сам не пойм у как это получилось! – прижав уши и хвост, стал извиняться Чинк.
— Не волнуйся пушистик. Всё хорошо, я не сержусь на тебя, — ласково ответил человек в белом халате, поладив Чинка по голове.
Он действительно не сердился. Почему-то он был даже доволен. Чинку это показалось странным, но поразмыслить над этим он не успел.
— На сегодня всё. Вот, держи хвостатенький! – сказал старичок, доставая из внутреннего кармана халата большую плитку шоколада в яркой обёртке.
— Польшое спасипа! — ответил обрадованный Чинк.
Всё это время его десертом был чуть-чуть подслащенный чай, а тут такое лакомство!
— Возвращайся к себе.
Доктор проводил Чинка к двери, за которой его ждал охранник. Прижимая к себе подарок, Чинк, весь в предвкушении, пошел за охранником назад в свою камеру.
Пришедши к себе, Чинк уселся на матрас, аккуратно развернул шоколадку и по кубику стал наслаждаться. Шоколад был очень вкусный с орехами. У Чинка сразу поднялось настроение, и почувствовался прилив энергии. Покончив с лакомством, Чинк обратил внимание на фольгу, которая была под обёрткой. Она тоже красиво блестела. Это напомнило о безделушке.
— Эх, нехорошо как-то получилось, — невесело вспомнил Чинк о происшедшем в кабинете, — И что на меня нашло?!
Он с досадой скомкал лист фольги, сжал его в комок и кинул его от себя. Блестящий шарик отскочил от стены и, забавно шелестя, подкатился обратно к Чинку. Тот протянул лапу, пододвинул, его поближе и стал толкать его, то одним, то другим пальцем из стороны в сторону. Это ему понравилось. Неприятные мысли оставили его, вместо них возникло сильное желание поиграть. Чинк стал буцать шарик по комнате, в одну, в другую сторону, от одной стены к другой. Он приятно поблескивал в полумраке камеры и классно шелестел. Чинк с головой ушел в забаву. В процессе игры он буцнул шарик в сторону решетки.
— О нет! Он сейчас из камеры вылетит! Поймать! – пронеслось в голове у Чинка, и, забыв обо всём, он как можно быстрее кинулся за ним.
Произошел удар, и всё потемнело перед глазами. Чинк очнулся лёжа на полу перед решеткой. Очень болела голова, и Чинк за неё ухватился. Лапа почувствовала что-то липкое, и Чинк поднёс её к глазам. Там была КРОВЬ! Чинк сразу обмяк и снова опустился на пол.
Тем временем в коридоре послышался топот ног. К его камере подбежали три человека с носилками.
Эх, как тебя угораздило! – сказала медсестра, осматривая травму.
Чинка положили на носилки, и вынесли из камеры. Повернув голову, он заметил на полу тот злополучный шарик. Он указал на него пальцем, и попросил:
— Там, это… мячик! Сакинте пошал уйста ево ко мне в комнату!
— Э нет, зверушечка! Мячик этот тебе явно противопоказан! – сказала медсестра и толкнула шарик ногой, подальше от камеры Чинка.
Чинка отнесли в медкабинет, где зашили ему распоротый в двух местах прутьями решетки лоб. После этого медсестра прикрепила что-то к ошейнику. Чинк взглянул на зеркальную поверхность какого-то агрегата. На ошейнике рядом с зелёной полоской появилась красная.
Сообщение было изменено пользователем Chink 29 Мар 2011 01:29
Вот и мя присоединился к читателям рассказа Чинка!) Очень интригует что там будет дальше)
Хотя возник вопрос! Учитывая что рассказ получается не маленький, почему тя не создаст для своего творчества отдельную темку?
Поросто мя ещё не писатель, поэтому вряд ли заслуживаю отдельной темы! Хотя, экономия места в этой теме — это аргумент! Щас, допишу окончание третьей части, и создам.
Ну и я тут щас продумываю. Напишу в "Контору" на обсуждение кое-что...А что -это уже все будет потом... Ибо интриги уже не получится. Все ждите сюрприза...Особенно Чинк!...
Статистическая информация скрыта от поисковых роботов для оптимизации производительности и повышения качества индексации.
Распознана поисковая машина: claudebot
Всего обращений к сайту: 2099228
![[->>]](visuals/furry_08/imgs/branch.gif)
.
Тут впрочем я подозреваю больше фигуральный смысл заложен... мгмм
